Бери свою улыбку. Где ты ее обычно прячешь? На тумбочке у кровати? В заднем кармане потертых джинс? Скорей бери свою улыбку и мы пойдем с тобой гулять.
Как называется состояние между тем, чтобы плакаться и спрашивать у мира, за что всё это дерьмо происходит, и тем, чтобы собирать волю в кулак и в соляного затаскивать особо сложные жизненные катки?
Сижу с вином и уже ни о чём не думаю. Всё, если разложить по полочкам, хорошо. А что было плохо, то налаживается. И только фраза моя же, сказанная Лёшке в начале этого года, вспоминается.
"Со всеми этими шутками и приколами про 2020 год я тут сижу и думаю, Лёха, что в 21 (году) будет много всякого всратого происходить. Ну, не конкретно со мной, а вот рядом-рядом, словно я буду невольной активной участницей, но и не главной героиней."
Не помню, что ответил Лёха и ответил ли хоть что-нибудь. Он часто не отвечает на подобные зыбкие вбросы людей. Но мне потом, то в тему, то нет, говорит, что я совсем себе не доверяю и что мне нужно быть более уверенной в себе, прислушиваться к себе.
Ещё не кончился март, а Лёха снова прав. Как и я. Сначала три дня в соседней комнате, за стеной, лежал труп, о котором мы не знали. А сегодня звонок с неизвестного номера. "Олеся, Вашего отца скорая не забирает в больницу, потому что не хочет портить себе статистику по смертности".
Подняла на уши мать. Сама тряслась весь вечер. Хоронить вроде рано, а исправлять, боюсь, уже поздно. У нас есть примерный план действий, и я очень хочу, чтобы он сработал. Не знаю, как всё сложится, но, пусть его выбор его судьбы ужасен, по крайней мере, я надеюсь, остаток своей жизни у него получится провести достойно.
Иначе на моей совести будет уже две обиженные на меня души.
Я пью вино. Я теперь достаточно сильная, чтобы не сломаться. Я ещё не достаточно сильная, чтобы не бояться и не просить помощи.
Знаешь, дневник, при том, что у тех членов моей некогда большой семьи, у которых были болезни, затрагивающие работу их мозга и их менталочку, обязательно это происходило на фоне долгого и упорного алкоголизма, я, будучи в этой плане невольной зожницей (звучит иронично, учитывая, что вина осталось, так сказать, на донышке, и я собираюсь его прикончить; но, положа руку на сердце, я действительно почти не пью, потому что мне до тошноты не нравится почти весь алкоголь что на вкус, что на запах - он для меня, как протухшая или просто ядовитая еда), до одурения боюсь, что сама когда-нибудь поеду крышей. Так что... просто пристрелите меня в этом случае. Нет ничего страшнее, чем забывать и вспоминать, что...
тот, кого ты любила всем сердцем, умер раньше;
мать, которой ты сейчас нужен и важен и которая сейчас тебе поможет, давно умерла.
Но, возможно, хуже только то, что ты становишься тем человеком, который напоминает об этом.
Я думаю, дневник, в такие моменты, когда госпожа смерть стоит рядом и словно бы сочувствующе сжимает моё плечо, что многому в этом мире я (и другие люди) придаю слишком много значения. Ну, тем вещам, которые, на самом деле, не так уж и важны. Госпожа словно отсекает всё напускное, оставляя лишь самое-самое важное, что можно бережно хранить, словно защищая ладонями маленький огонёк от порывов ветра, где-то в глубине сердца. У меня есть такие вещи. И люди. И воспоминания о людях.
Я допила вино, дневник, и, знаешь, прямо сейчас у меня есть только одно желание. Чтобы у людей, которых я знаю или знала, к которым я отношусь или относилась с теплом, с теми, с кем я общаюсь или перестала общаться, всё было хорошо. Или хотя бы наладилось то, что отравляет жизнь больше всего.
Все мы когда-нибудь обязательно справимся с теми демонами, что окружают нас или живут в нас.
Сижу с вином и уже ни о чём не думаю. Всё, если разложить по полочкам, хорошо. А что было плохо, то налаживается. И только фраза моя же, сказанная Лёшке в начале этого года, вспоминается.
"Со всеми этими шутками и приколами про 2020 год я тут сижу и думаю, Лёха, что в 21 (году) будет много всякого всратого происходить. Ну, не конкретно со мной, а вот рядом-рядом, словно я буду невольной активной участницей, но и не главной героиней."
Не помню, что ответил Лёха и ответил ли хоть что-нибудь. Он часто не отвечает на подобные зыбкие вбросы людей. Но мне потом, то в тему, то нет, говорит, что я совсем себе не доверяю и что мне нужно быть более уверенной в себе, прислушиваться к себе.
Ещё не кончился март, а Лёха снова прав. Как и я. Сначала три дня в соседней комнате, за стеной, лежал труп, о котором мы не знали. А сегодня звонок с неизвестного номера. "Олеся, Вашего отца скорая не забирает в больницу, потому что не хочет портить себе статистику по смертности".
Подняла на уши мать. Сама тряслась весь вечер. Хоронить вроде рано, а исправлять, боюсь, уже поздно. У нас есть примерный план действий, и я очень хочу, чтобы он сработал. Не знаю, как всё сложится, но, пусть его выбор его судьбы ужасен, по крайней мере, я надеюсь, остаток своей жизни у него получится провести достойно.
Иначе на моей совести будет уже две обиженные на меня души.
Я пью вино. Я теперь достаточно сильная, чтобы не сломаться. Я ещё не достаточно сильная, чтобы не бояться и не просить помощи.
Знаешь, дневник, при том, что у тех членов моей некогда большой семьи, у которых были болезни, затрагивающие работу их мозга и их менталочку, обязательно это происходило на фоне долгого и упорного алкоголизма, я, будучи в этой плане невольной зожницей (звучит иронично, учитывая, что вина осталось, так сказать, на донышке, и я собираюсь его прикончить; но, положа руку на сердце, я действительно почти не пью, потому что мне до тошноты не нравится почти весь алкоголь что на вкус, что на запах - он для меня, как протухшая или просто ядовитая еда), до одурения боюсь, что сама когда-нибудь поеду крышей. Так что... просто пристрелите меня в этом случае. Нет ничего страшнее, чем забывать и вспоминать, что...
тот, кого ты любила всем сердцем, умер раньше;
мать, которой ты сейчас нужен и важен и которая сейчас тебе поможет, давно умерла.
Но, возможно, хуже только то, что ты становишься тем человеком, который напоминает об этом.
Я думаю, дневник, в такие моменты, когда госпожа смерть стоит рядом и словно бы сочувствующе сжимает моё плечо, что многому в этом мире я (и другие люди) придаю слишком много значения. Ну, тем вещам, которые, на самом деле, не так уж и важны. Госпожа словно отсекает всё напускное, оставляя лишь самое-самое важное, что можно бережно хранить, словно защищая ладонями маленький огонёк от порывов ветра, где-то в глубине сердца. У меня есть такие вещи. И люди. И воспоминания о людях.
Я допила вино, дневник, и, знаешь, прямо сейчас у меня есть только одно желание. Чтобы у людей, которых я знаю или знала, к которым я отношусь или относилась с теплом, с теми, с кем я общаюсь или перестала общаться, всё было хорошо. Или хотя бы наладилось то, что отравляет жизнь больше всего.
Все мы когда-нибудь обязательно справимся с теми демонами, что окружают нас или живут в нас.